® Все права защищены. Копирование материала, представленный на этом сайте без разрешения администратора сайта запрещено и приследуется по закону РФ об авторских и смежных правах.
Толкунова Оксана
Паника в глазах. Затмевает разум безумие падающей звезды. Он спал под открытым небом. Один. Он видел Его глаза. Огромные синие провалы облаков в солнечных лучиках ресниц, а ветер ласково трепал его волосы.
Он ушел из дома давным-давно. Чтобы никогда не вернуться. Он ни в чем не раскаивался и ни о чем не жалел. Он шел, а в руке его была Библия.
Вокруг были волчьи глаза. Люди жили по волчьим законам. И в этом мире, где человек человеку -волк, он был один, простой, не понимал почему, и не хотел ничего менять.
Перед ним было множество соблазнов, но он умел видеть радость даже в мелочах - в теплой улыбке, дрожании ресниц, кривящейся линии рта, тихой грации листа, упавшего на ладонь. Он шел, разрезая пустоту, и смотрел на мир светлыми, доверчивыми, широко раскрытыми глазами.
"Широко раскрытыми глазами / Я смотрю на этот мир / А здесь все такое же/ И как у нас в Рязани / Луна, рассвет, цветы. И вглубь, и вширь/ Я поднимаю голову и выше/ Безумно человечный голос слышу / Головою я касаюсь облаков/ Я в этой музыке по плечи... / Ты не серчай, глотну воды и выйду/ Я не святой. И мой недолог век/ И я не верю в дьявольские речи. / Я слышал голос Бога, Человек./
Запыленная дорога далеко вперед простиралась пред ним. Он поправил котомку, перекинул в другую руку посох и пошел навстречу солнцу.
А небо было синим-синим. Вот только вчера разразилась гроза. А он провел эту ночь под проливным дождем, потому что никто не пустил его к себе - в свой крохотный замкнутый мирок, хотя ему принадлежала вся Вселенная.
Он видел, как горят по ту сторону стекла веселые электрические лампы, ведь люди уже забыли о том, как чарующе играет, изгибаемый ветром, ночной огонек свечи. Уже никто не помнил, что такое прикосновение, от которого кипит кровь, что такое взгляд, от которого хочется кричать и летать одновременно. Что такое доброе слово, потому что остались одни злые слова, полные ненависти и боли. Потому что все лгали друг другу и забывали, что такое ложь, потому что сами начинали в нее верить. В этом искусственном мире жили искусственные чувства, мир вымученных улыбок и фальшивых слез стал трагедией человечества, все живое вдруг неожиданно стало фарсом, а все Вечное вдруг приобрело веселые очертанья круглых серебристых бубенчиков на колпаке у шута.
Колесо Фортуны с треском и заунывным скрежетом клонилось то в одну сторону, то в другую. Он подошел и легонько подтолкнул его посохом. Оно ответило ему тяжким стоном несмазанных шестеренок, но неисправленный и заржавленный механизм все-таки тронулся с мертвой точки и с угрожающей скоростью завертелся в правую сторону.
Он пошел дальше. У одинокой звезды на сером валуне, босая и брошенная, стояла слепая Фемида с черной повязкой на глазах. В одной ее руке был тупой меч, покрытый ржавчиной крови, а в другой она держала весы - одна чаша которых была полна золота, а вторая - сердцами невинных. Золото перевешивало.
Он покачал головой, порылся в своей котомке и бросил на чашу невинных душ потемневший от времени медный грош. Равновесие установилось. Слепая улыбнулась ему и незрячими глазами уставилась куда-то в темноту.
Он сделал еще один шаг. У берега моря, волны которого с давящим душу плачем бились об отравленный людской деятельностью песок, принося с собой пластиковые бутылки и обертки из-под мороженого, у поломанной серой, растрескавшейся раковины сидела, обняв руками колени, сама Венера. Ее дивные волосы были растрепаны, в них застряли увядшие листья и морской песок. Ее белое платье было изорвано в клочья, измазано грязью и кровью на бедрах. Из ее глаз цвета морского прибоя текли слезы и медленно скатывались по щекам. Ее пустой и невидящий взгляд был устремлен
вдаль, в темную пучину моря. Перед ним сидела поруганная Красота. Кто осмелился сделать это? Он подошел к ней, обнял. Она не шелохнулась, он обнимал статую. Но вдруг дрогнув, она прижалась к нему, как девочка к отцу, и разрыдалась. Он вытер ее слезы, поправил платье, и вынул из котомки две вещи - цветок и семечко.
Все имеет надежду на Возрождение. И Красоту.
Его ждали дальше.
Ему захотелось воды. Он зашел в находящийся поблизости скромный крестьянский домик. Его встретила обветшавшая соломенная крыша, покосившийся забор и почерневшая от времени дверь. Он постучал. Ему стразу же открыли и пригласили войти. Он вошел. У небольшой печурки, освещенная светом чадящей дешевой лучины, сидела женщина, еще молодая и красивая, но уже измученная тяжким трудом. В ее волосах виднелись седые пряди, тени пролегли под лучистыми добрыми глазами, на лбу и в уголках рта пролегли морщины. Эту женщину изгнали отовсюду. Многие ее искали, но, скиталицу и отшельницу, изгнанную миром, так и не нашли, хотя пытались, но не приложили особого труда. На ее руках спала крохотная девочка с очаровательным личиком, светлыми голубыми глазами и золотыми кудряшками. Она сосала маленький кулачок и беззубо улыбалась. В будущем из нее вырастет великая красавица. Если кто-то потрудиться ее вырастить. Он знал их. Эти женщина и ребенок были ему знакомы. Это были Истина и Добро. Он любил их. Он оставил им книгу книг -Библию.
На своем нелегком пути он посетил множество домов и необычных мест. И везде оставлял он частичку себя и рассказывал другим о том, что видел, и о том, что еще не все потеряно.
Но однажды он зашел в великолепный сияющий город. Там было сооружение, превосходящее своим величием Колизей. На арене обнаженные люди убивали друг друга, захлебываясь своей же кровью. В императорской ложе сидели, облаченные в богатые, варварски прекрасные одежды, статные мужчины и женщины. На их кудрях были драгоценные венцы, а в руках - символы власти. Их звали Ложь, Порок, Грех, Война, Жестокость. Красавица Ненависть держала за руку до жути прекрасного мальчишку с вороными волосами, черными глазами и жестоким красивым ртом - его имя было Зло. Он повернулся, указал на него пальцем и что-то выкрикнул, из его глаз брызнули злые слезы.
Он с достоинством поклонился и положил к ногам Ненависти высохшую терновую ветку. А затем развернулся и пошел прочь.
На его необычной дороге его ждала еще одна встреча. Однажды, отдыхая после дня долгого пути, он увидел двух женщин, идущих по дороге в город. Они держались за руки и весело болтали. Одна была поистине прекрасна, как сама дева Мария. У нее были огромные глаза, меняющие цвет - от карего до ярко-голубого, благородные и чистые черты лица, такие изящные, словно вырезанные самым гениальным скульптором. Линия носа и чувственных губ поражала своим совершенством. От нее веяло чистотой и добротой, душевным теплом. На ее плечах была дивная белая мантия, а ноги были босы. Волосы развевались по ветру и на них лежал венок полевых цветов. Другая была чуть старше, порывиста, резка. Ее черты были строги и аскетичны. Губы твердо сжаты. Прямые черные волосы струились до самых колен. Глаза ее были холодны, цвета василька, непроницаемо черные зрачки были похожи на иглы. Сама она вся походила на заостренное лезвие, что может разрезать волос, а при взгляде на нее, ноздри на немыслимо краткий миг обжигал чистый морозный воздух. Она была вся в черном и тоже боса. И тоже по-своему прекрасна. Их имена были Жизнь и Смерть.
Приходя, они обе не говорили ничего. Просто брали за руку и вели. И еще не известно, кто из них был для другой началом, ведь и конец - это всего лишь начало чего-то нового.
Он поклонился им и поцеловал их руки. Жизнь засмеялась, ласково глядя на него, погладила его по щеке, а Смерть подарила ему свой самый прекрасный дар и разрешила ему пока остаться.
Он проводил их взглядом. И снова пошел, возрождая в людях Веру, Любовь и Надежду, прославляя Дружбу и Мечту, которые еще жили в этом мире. Он шел и говорил слово Божье. И молился за них. И смотрел на небо. С небес ему улыбались прекрасные, мудрые, всепонимающие глаза. А он слышал Музыку, как стройным и тихим перебором струн она однажды тихо смеялась ему в тишине, ему одному...
Это не мы сходим с ума. Главное - в это верить.
14. 02. 2002